Тут со знаменитостью что-то происходит – алкоголь плюс нервное перевозбуждение – и он начинает кричать, что меня подпускать нельзя близко к профессии помрежа, что я – другая, и должна сидеть дома за своими сценариями, что слышал бы меня сейчас московский продюсер, да он бы мне за такие рассуждения голову оторвал и в асфальт бы меня закатал.
Я слышу последнее. Понимаю, что так со мной разговаривать я никакой знаменитости не позволю.
– Так, – говорю, – разговор зашел тупик. Видимо, мне пора. Всего хорошего.
Встаю с кресла, беру сумку, выхожу в коридор.
В коридоре натягиваю сапоги, снимаю с вешалки пальто, залезаю в рукава, медленно застегиваю каждую пуговичку. Из комнаты не раздается ни звука. Мне смешно. Из-за такой ерунды поругались. Напускаю на себя независимый вид. Иду в комнату. Останавливаюсь на пороге. Смотрю.
Он лежит на диване, закинув в колене ногу на ногу, смотрит в потолок. Весь такой неприступный и безразличный. На мое появление не реагирует.
– Ты меня не проводишь? – спрашиваю весело.
И бровью не ведет.
– Понятно. Не проводишь.
Иду в коридор, выхожу на лестницу, прикрыв за собой дверь.
Ну, ребята, это уже хамство.
Стою в ночи одна, ловлю машину на Фонтанке. Гнусно, будем уж честны.
Еду в такси, когда приходит смс от актера моего любимого театра, на спектакле которого мы были этим вечером. Спрашивает, действительно ли знаменитости понравился спектакль. Отвечаю: действительно.
«Передай ему привет – пишет мой знакомый, видимо тоже принявший на грудь, – мы все его очень любим». – «Передам» – отвечаю, вспомнив закинутую в колене ногу, полную ко мне личностного презрения.
«Скажи ему, что он очень крутой» – не может успокоиться мой товарищ. «Обязательно» – отвечаю. «Приводи его к нам на другие спектакли!» – «Непременно».
Больше мы в театр вместе с московской знаменитостью не ходили.
На следующее утро меня разбудила смс-ка:
...«Kat! Морнинг! Как добралась?)))»
«Нормально. Спасибо, что беспокоитесь»
«А как же! Ну слава богу! А то ушла, хлоп дверью – топ ногом! – мало ли?…) Как следующий спектакль будет называться, коварная?»
Ну, думаю, так легко от ответа за вчерашнее ты не уйдешь.
...«После того, как ты сказал, что меня в асфальт надо закатать, я собственно решила, что пора домой. Мой вопрос, не проводишь ли ты меня, ты проигнорировал. Так что выбора особо не было»
«Нда… Выпили, поговорили!.. за жизнь в искусстве?..) Понятно, ну так и должно ж было быть».
Нет, милый, не выйдет так быстро.
...«Мне кажется, что должно быть по-другому. По крайней мере я не должна одна в ночи ловить машину на Фонтанке. Ну, мне так кажется»
«Поп Гапон русского искусства – вот ты кто! НЕ! Попадья! Все подковырки, все кусь да кусь! Раньше хоть гладила… иногда…»
«Я хотела вчера погладить, а мне по руке – хлоп! И как теперь быть?»
«А я как хотел… А мне как теперь… Коварная, вероломная… Как же теперь нам?..))» —
«Вот не знаю теперь!»
«Сегодня куда идем? В кино, не?»
Нет, милый, мне и театра хватило. Мне работать надо, а не вино по ночам со знаменитостями пить.
...«Мне сценарий 15-ого сдавать окончательно, а у меня еще конь не валялся. Я два дня безвылазно работаю дома. Надеюсь».
«Ладно, Kat, захотите увидеться – сигнальте!)))»
«Хорошо»
«Ну и чмок тогда тебя!»
«И тебя»
«А я тебя еще больше „КУ“!!.)))»
Все-таки он смешной, этот знаменитость. И хороший.
***
На всех журнальных обложках, на каждом рекламном плакате я вижу её лицо. Ира Дмитриева улыбается мне отовсюду. Я понимаю, что у меня паранойя, потому что при ближайшем рассмотрении это оказываются совсем другие барышни. Образ жены Ивана Кузнецова преследует меня как навязчивый фантом. Поэтому я вздрагиваю, и сердце уходит куда-то вниз, когда в переходе метро на газетном лотке я вижу её фамилию на обложке. На этот раз не галлюцинация. Беру журнал со стенда, быстро пролистываю интервью, покупать его – много чести. Лучезарная красавица, идеальная семья, образец благополучия. Неожиданно к концу интервью Ира признается, что бывает в курсе интрижек Ивана на стороне: «Ну а кто бы против него мог устоять?».
Рассказывает, как на премьере нового фильма ловила на себе горячие взгляды красавицы актрисы, с которой снимался Иван.
Мне становится тошно, и я закрываю журнал.
***
Несколько дней прошли за работой. Но я твёрдо запомнила ту минуту, когда неожиданно для себя вдруг подумала: «А может, остаться?» Эта минута волновала меня, будоражила своей неуместностью. Стало ясно: что-то поменялось в моем отношении к знаменитости. Но откуда? С чего вдруг?
Мы перекидывались смс. Я стала от них зависеть. Если, проснувшись, с утра не находила в телефоне его привета, день начинался неправильно.
Мы всё время говорили о встрече. Он звал к себе. Я тянула время. Не понимая сама, надо ли мне это, поеду ли. Да и на самом деле было не до свиданий, я работала.
С каждым днем его сообщения становились все теплее. Я грелась о них сквозь своё октябрьское одиночество, и брошенность моя не так остро скулила во мне.
Про Мишу я совсем забыла. А он и не напоминал.
«Мы пойдем завтра в кино?»
Это я пишу. Я знаю, что в театре завтра выходной, а мы так давно собираемся в кино. Мне надо знать заранее, как планировать свой день.
...«Ээээ… Не знаю, КАТ, не уверен…»